Том 19. Ночь лейтенанта Уилера [ Разящая наповал Долорес. Леди доступна. Ночь лейтенанта Уилера. Ловкач, Уилер!] - Картер Браун

— То есть другая квартира — 4А? — догадался я.

— Правильно. — Она задумалась и потерла малиновый мазок на кончике носа. — Что вы видите на этом холсте?

— Орхидею.

— И все? — Мисс Бертран разочарованно вздохнула.

— Разве недостаточно?

— Нет! Она должна выражать самую сущность орхидеи! — страстно произнесла девушка. — Я не могу перейти к следующему этапу, пока не научусь отражать подлинную суть предмета. Это жестоко по существу, но так оно и есть. Вы все еще ничего не понимаете, не так ли?

— Не понимаю, — признался я. — Но если вы позволите, я через пару дней вернусь сюда и часов восемь подряд буду внимательно изучать ваш рисунок. — Я набрал в грудь побольше воздуха и, не давая ей прервать меня, продолжал: — Между прочим, кто же был убит в той квартире? Каким образом вы обнаружили тело? И еще одно: когда вы ответите на эти два вопроса, у меня их останется всего сотен пять, так что пока не пытайтесь перевести разговор на другую тему.

— Ну, разумеется, я знаю, кто убит. — Она оставила на холсте мазок цвета печени алкоголика. — Это Гил. — Она широко махнула белилами. — Там его мастерская.

— Гил? — сдержанно переспросил я.

— Гилберт Хардейкр, портретист. Мастерская напротив моей. Я пошла взглянуть, не варит ли он кофе. А он… он был там. — Ее кисть дрогнула. — Довольно неприятно, скажу я вам!

— И когда же это случилось?

— А вы запомнили, в котором часу я звонила в полицию?

— В одиннадцать сорок, — гордо заявил Полник, — я записал, лейтенант.

— Значит, я увидела его минут за пять до этого.

— Когда вы вошли в квартиру напротив, он был уже мертв? — задал я совсем простой вопрос.

— Дверь была не заперта, — также просто ответила девушка. — Гил никогда не запирался. Я тоже. Так можно познакомиться со многими интересными людьми, которых иначе и не заметишь.

— Гилберт Хардейкр тоже так считал? — мягко полюбопытствовал я.

— Левой — и в точку! — как сказал один французский скульптор, когда впервые увидел меня. Лейтенант, а почему бы вам самому не посмотреть на Гила? Вы мешаете мне сосредоточиться.

Предложение прозвучало вполне разумно.

— Почему бы и нет, — согласился я. — Но вы пока не уходите отсюда, мы еще вернемся.

— Этого я и боялась.

Я подхватил Полника под руку и выволок из мастерской Беллы. Дверь в квартиру напротив действительно оказалась незапертой. Стоило ее слегка толкнуть — и она широко распахнулась.

— Не хотите ли войти первым, сержант? — вежливо предложил я. — На случай, если убийца еще там?

— Первый раз в жизни встречаю настоящего живого художника, — уклонился от ответа Полник. — Это гораздо приятнее, чем я предполагал. Какая свобода! Ночная рубашка — и ничего под ней!

— Ты, значит, посмотрел? — съязвил я.

— Хотелось бы, — продолжал Полник с той грубоватой простотой, которая составляла по крайней мере половину его очарования, — но она не дала мне подобной возможности. Я все надеялся, что она что-нибудь уронит и нагнется, но, увы!..

Я слегка шлепнул его по спине между лопаток и следом за ним вошел в квартиру. Дверь я за собой прикрыл. Мастерская Хардейкра была спланирована точно так же, как мастерская Беллы Бертран, но на этом всякое сходство кончалось. Пол комнаты покрывал дорогой ковер, простота драпировок напоминала японский стиль. Все это, конечно, стоило немалых денег.

Полник влетел в комнату и замер секунд на пять перед низким столиком тикового дерева. Затем он медленно повернулся ко мне:

— Лейтенант! — Глаза его разом утратили выражение телячьего восторга, вызванное знакомством с Беллой Бертран. — Он здесь, за диваном.

Я подошел к Полнику и увидел распростертое на полу тело. Это было то самое, что Белла Бертран обозначила словечком «неприятно». Эта девица, кажется, не страдала особой чувствительностью. Кто-то проткнул грудь Гилберта Хардейкра, и проткнул довольно давно. Конечно, никакого орудия убийства рядом не оказалось — несомненное проявление бережливости со стороны убийцы.

Я огляделся и заметил в дальнем углу мольберт с холстом — единственное зримое доказательство того, что Хардейкр был художником. Я обошел диван и направился к мольберту. Полник потащился за мной. Рассматривая холст, я пришел к выводу, что Хардейкр был хорошим художником. Изображено было нагое женское тело — от шеи до колен, — и тело это выглядело живым, пылким, чувственным. Убийцей вполне мог оказаться один из чрезмерно суровых критиков, холст был по диагонали крест-накрест перечеркнут кровью. Кровь почти высохла и явно принадлежала Хардейкру.

— Хорошенькое дельце! — пробормотал Полник. — А ведь этот парень умел рисовать, а, лейтенант?

— Точно! — согласился я. — А как ты полагаешь, натурщица была блондинкой или брюнеткой?

— Понятия не имею! — Полник остановил пристальный взгляд на картине. — Но какой бы она ни была, ясно одно: она, что называется, доступная женщина.

— Мне кажется, слишком доступная, — уточнил я. — Позвони-ка шерифу, чтобы прислал дока Мэрфи, а тот пусть захватит парочку лаборантов из городского отдела убийств.

На скошенном лбу Полника появилась жирная складка. Я не сразу понял, что это выражение грусти.

— А вы собираетесь еще поговорить с девушкой в ночной рубашке? — печально спросил он.

— Да, — коротко ответил я. — Поговорю. Исключительно по долгу службы.

— Эх! — Он вздохнул, и вздох этот прозвучал как завывание бури. — А как вы думаете, не ее ли он рисовал?

— Толковый вопрос! — подхватил я. — Непременно спрошу ее. А ты дай мне знать, когда приедут док и остальные.

— Конечно. — Полник бросил на меня мрачный взгляд. — Вы что-то подозреваете? Иной раз мне кажется, вы работаете вместе с моей старухой.

Когда я вернулся в мастерскую Беллы, красавица уже не рисовала, а сидела в старинном кресле, положив ногу на ногу, курила сигарету и, должно быть, размышляла об орхидеях.

— Хотите кофе? — предложила она грудным голосом, пока я шел к ней через всю комнату. — Или глоток чего-нибудь покрепче для успокоения нервов? Впрочем, у полицейских должны быть крепкие нервы.

— Это у вас крепкие нервы, мисс Бертран, — тихо произнес я. — После того как вы обнаружили тело и позвонили нам, вы вернулись к себе и продолжали рисовать.

— Мне необходимо было на чем-то сосредоточиться, — возразила она. — И называйте меня, пожалуйста, просто Беллой. Это ваше «мисс Бертран» сразу наводит на мысль о стенографистке, которая в собственных интересах каждую пятницу всю ночь напролет играет в разные игры со своим шефом в конторе на диване.

— С удовольствием буду называть вас Беллой, — согласился я. — Итак, Белла, мне хотелось бы получить ответ на остальные пятьсот вопросов.

— Я так и думала. — Она сморщила носик. — А вы уверены, что не хотите кофе?

— Уверен. Итак, вы вошли в мастерскую Хардейкра с намерением посмотреть, не варит ли он кофе, и увидели, что он мертв; позвонили в полицию, потом вернулись к себе, так?

— Именно так. — Она отбросила назад длинную прядь волос. — Вы абсолютно точны, лейтенант.

— И после того как вы вернулись, вы уже никуда не уходили?

— Я работала. — Она указала на мольберт. — И ничего такого не слышала, если вы это имеете в виду.

— Вы видели в мастерской Хардейкра картину на мольберте?

— На которой изображена главным образом пышная задница? — Темно-голубые глаза Беллы насмешливо блеснули. — Классический образчик творчества Гила. Как художник, он был величайшим рисовальщиком с душой ростовщика.

— А вы, случайно, не позировали ему?

— Лейтенант! — Она буквально задохнулась от смеха. — Вы намерены сравнить мою задницу с той, которую Гил обессмертил на своем холсте?

— Это было бы очень приятно, — сказал я. — Но вы могли бы сберечь мое время.

— Проще простого. — Она озорно улыбнулась. — Стоит мне только поднять подол… Да вы не нервничайте, лейтенант, у меня сейчас просто нет сил встать с кресла.

— Я и говорю, что готов поверить вам на слово.

— Я никогда не позировала Гилу. Он был парень деловой и писал портреты с тех, у кого имелись деньги. Что за портреты? В основном милые идеализированные версии неприятной реальности. А эта обнаженная без головы, она совсем другое. Я была удивлена, когда увидела…

— Вы не знаете натурщицу?

— Думаю, что знаю. Он всегда работал только над одной картиной, никогда — над несколькими сразу. Наверное, это написано с той женщины, которая последнее время бывала в мастерской. — Белла задумчиво помолчала, затем продолжила: — На прошлой неделе случилось так, что я зашла к нему не вовремя. Вы, надеюсь, понимаете, о чем я говорю. И ему не оставалось ничего иного, как представить меня своей даме. Миссис Жанин Майер. Одна из этих светских пошлячек. Меценатка! Свихнулась на культуре и не переносит, когда молодые художники продают свой талант где-нибудь, кроме ее спальни. Представляете себе ситуацию — я и этот безмозглый ком плоти! Конечно, она больше интересовалась Гилом, чем своим портретом, написанным, между прочим, маслом. Может быть, она просто намеревалась раздеться. Разумеется, только в интересах искусства.